Книга Убойная линия. Крутые меры - Илья Бушмин

– Может быть, это.

– И что это такое?

– Посмотрите сами. Мне как-то… Как-то даже неловко об этом говорить… Ну, вы ведь тоже из полиции…

Он сделал акцент на слове «тоже», что мне как-то совсем не понравилось. Но Чистюхин решил ничего больше не объяснять, а кивнул на конверт, как бы говоря, что лучше один раз увидеть, чем… Ну, вы понимаете. Я открыл письмо, надеясь, что внутри не споры сибирской язвы. У меня в руке оказался сложенный втрое лист бумаги. Открыв, увидел, что передо мной документ с гербом и подписью. Начал читать. И, наверное, глаза мои расширились, потому что Чистюхин кашлянул.

– Так вот.

– Это шутка такая? – с робкой надеждой спросил я.

– Боюсь, что нет. Мы называем это «письмо счастья». Его прислало нам местное отделение полиции. И по-хорошему это… – он невольно понизил голос. – По-хорошему, это вымогательство.

Приплыли.

Если бы для ментов была своя группа поддержки, как «анонимные алкоголики» у американцев, то я мог бы занимать там центральное место. И на очередной встрече группы встать и сказать: «Привет, меня зовут Максим Силин. Мне 36, и я постоянно влезаю туда, куда влезать не стоит».

Через полчаса мы с Мельником сидели в моей машине, направляясь на совещалово по делу Гомонова. Я хмуро крутил баранку, а Мельник озадаченно перечитывал послание из ОВД «Полехино», адресованное руководству ООО «Вега Кондитер».

– Дорогой друг, – читал Мельник. – Просим оказать спонсорскую помощь подразделению МВД России. ОВД «Полехино» будет радо стройматериалам и денежным пожертвованиям… С надеждой на долговременное сотрудничество и частно-государственное партнерство… – Мельник покачал головой. – Вот черт. Ты меня расслышал? Я сказал: «Вот черт». Прям, вот черт.

– Причем письмо счастья прислали не конкретно Гомонову, а просто на адрес фирмы, – хмуро откликнулся я. – Походу, письмо типовое. И походу, такие послания от ментов из «Полехино» получают большинство местных фирм.

– Вот черт.

– Ты уже говорил. Помнишь? Совсем недавно.

– И не боятся, – Мельник убрал письмо, словно оно жгло ему папилляры. – У нас же типа это, хроническая война с коррупцией. Одна наколка в УСБ или в следственный комитет, и им всем конец.

– Хроническая война, – хмыкнул я. – Ты имеешь в виду такую войну, которую нельзя выиграть? Как лечить хроническую болезнь и все такое?

– Сам не знаю. Ты скажи.

Я вздохнул.

– Кто там в «Полехино» всем заправляет-то? Их шефа я не знаю. А вот ихний нач розыска, Иванюк – тот еще козлина.

Мельник невесело покосился на меня.

– Козлина, может, и козлина, Макс. Но Иванюк зато в больших друзьях с нашим Варецким.

– Зашибись.

– И что ты будешь с этим делать? – Мельник шикарно поставил вопрос, сразу выведя себя за скобки. Понтий Пилат, умывающий руки, блин. – Скажешь Можаевой?

– Я похож на кретина? Если уж тут до Варецкого может дойти… Он меня и так не переваривает, если ты заметил. А за такое просто повесит меня. А потом застрелит, сожжет, а прах развеет над городской свалкой.

Мельни почесал репу.

– Вот черт.

– Знаю.

– Может, это… Может, тогда ему самому сказать? Варецкому? Доложить типа, чтобы сразу дать понять, что мы за его спиной ничего не мутим?

Интересно: как что-то делать, так я один, а как обезопасить себя перед начальством, так сразу проскальзывает слово «мы». Напарничек.

– Разбежался, – буркнул я. – Базара нет, я подчиненный Варецкого, а потому не могу сжечь его и развеять прах. Он может, а я нет. Но вот бежать к нему докладывать и стучать на коммерса, чтобы обелить его приятеля – однозначно нет. Перетопчется.

В общем, час от часу нелегче.

У Можаевой собрались все, кто теперь работал по убийству. Были здесь и Горшков и Клюкин: они тайком от Можаевой играли в крестики-нолики. Сидел в кабинете и незнакомый мне хмырь.

– Я совершенно не рада, что на меня повесили это дело, – сразу сообщила всем Можаева. – Но приказы руководства не обсуждаются.

– Аминь, – согласился я.

Можаева и ухом не повела.

– Учитывая обстоятельства дела, в состав группы я попросила включить сотрудников управления по экономическим преступлениям, – Можаева кивнула на хмыря. Вот, значит, кто он. – Они лучше разбираются в финансовой документации, а нам предстоит проверить состояние дел в фирме «Вига Кондитер».

Коллега из БЭП сразу ввернул:

– Но быстрых ответов не ждите. Разбираться и изучать все надо досконально, а на это нужно много времени.

– Главное разобраться. Что у нас с планом работы? Силин?

Я потрепал бумажку, которую набросал с утра.

– Мы поговорим с друзьями Гомонова. Это некие товарищи Бондаренко и Федоров. Если есть информация, что Гомонов был чем-то обеспокоен, то кому знать о причине, как не им?

– Сейчас меня больше интересует исполнитель, – сказала Можаева. – Если верить поступившей информации, мы знаем кличку возможного киллера. Морс. И еще у нас есть его фотография. Ну, если ее можно так назвать, потому что не видно ни черта.

– Мы уже проверяем кликуху, – Клюкин оторвался от крестиков-ноликов с недовольным видом. Проиграл, наверное. – Изучаем донесения от агентуры, все базы данных. РИЦ вот запросили. Пока тишина.

– В свою очередь, я дала поручения усилить работу с агентурой отделу оргпреступности и отделу по бандитизму. Может, у них будет хоть какая-то информация на этого Морса… – судя по лицу Можаевой, особых иллюзий по этому поводу она не испытывала. – Еще меня смущает вот что. Почему киллер два раза использовал один и тот же ствол? И почему после второго убийства он не скинул его, а забрал с собой?

Горшков оторвался от черчения новых клеток для игры.

– Может, будет еще и третий труп?

– Может, киллер скинул волыну, просто не там? – предположил Мельник. – Где-нибудь на набережной, например. Выкинул в реку и все.

– А может, у него нет возможности пополнять арсенал, – выдал я. – Дали один ствол для работы. Фролова надо было убирать быстро, если до киллера дошло, что тот может разболтать про готовящуюся мокруху. А потом надо было быстро убирать и Гомонова, пока менты на него не вышли и не обломали заказ.

Можаева покивала.

– Составьте все возможные версии. И проработайте каждую. Найдите мне стрелка.

Клюкин бодро кивнул:

– Давайте просто сделаем это.

2

– Бондаренко сказал, что перезвонит, – сообщил я, убирая трубку.

Мы тормознули около кафешки, чтобы перекусить. Два хот-дога и два пластиковых стаканчика с кофе. Мельник грустно витал в облаках. В каких именно, стало понятно, когда он вздохнул: